Сила любви - Страница 44

– Увы, – раздался тихий голос, наполненный безграничным состраданием. – Я тебя полностью понимаю и прощаю. В конце концов, мой сын поступил точно так же.

Ожидания, ожидания!

Люди все время пытаются воплотить в жизнь свои надежды, реализовать свои амбиции через других. Избавьтесь от этой ошибки своих родителей. Запомните: только так вы сможете их простить. И еще запомните: только так вы однажды научитесь их уважать.

Если вы не сможете реализоваться, найти не просто профессию, а что-то вроде истинного призвания, вы никогда не будете довольны своими родителями, ведь это они привели вас в этот несчастный мир. Вы не можете испытывать к ним благодарность, вам не за что их благодарить. Но когда вы реализуетесь, то почувствуете к ним огромную благодарность.

Самореализация возможна только в том случае, если вы не станете вещью. Ваша судьба – стать людьми. Ваша судьба – обрести внутреннюю ценность. Ваша судьба – стать самоцелью.

[Ошо, «Нирвана – последний кошмар», гл. 8]

Испытывая головную боль, я познал свою мужскую природу. Испытывая боль сердечную, я познал свою женскую природу. Испытаю ли я когда-нибудь боль своей сути?

Такого состояния, как «боль сути», нет. Сути известна высшая форма целостности, высшая форма здоровья. Ей неведомы ни болезни, ни недомогания, ни смерть. Выйти за пределы головы и сердца означает выйти за пределы дуальности существования. И этот выход приводит тебя к твоей сути.

Суть просто означает, что ты отбросил эго, которое было частью твоей головы. И что ты отбросил даже разделение, очень тонкое и неуловимое, которое было частью твоего сердца; ты отбросил все преграды, стоящие между тобой и целым. Капля росы вдруг скатилась по листку лотоса и упала в океан. Она слилась с ним воедино.

В каком-то смысле тебя больше нет, а в каком-то смысле ты впервые есть. Ты больше не существуешь как капля росы, но впервые существуешь как океан. Это и есть твоя природа.

Великий психолог Уильям Джеймс внес огромный вклад, придумав новое слово для духовного опыта: он назвал его океаническим опытом. И он совершенно прав. Это опыт, когда все расширяется, когда границы уходят все дальше, дальше и дальше. Наступает момент, когда ты больше не видишь своих границ, ты стал самим океаном. Ты есть, но ты уже не в тюрьме. Ты есть, но ты уже не в клетке. Ты выбрался из клетки, выбрался из тюрьмы и теперь летишь в небо, абсолютно свободный. Запомни одну вещь: птица на свободе и птица в клетке – совсем не одно и то же. В клетке птица становится другой, потому что она лишилась свободы, лишилась бескрайнего неба. У нее отняли радость танцевать на ветру, под дождем, под солнцем. Ты дал ей золотую клетку, но уничтожил ее достоинство, ее свободу, ее радость. Ты посадил ее в тюрьму – кажется, что это та же самая птица, но это не так. И человек, стесненный границами ума, сердца и тела, тоже находится в заключении, он окружен множеством стен.

В последней тюрьме, куда меня посадили в Америке, было три двери. Это была самая современная, ультрасовременная в плане технического оснащения тюрьма – первая такого рода в Америке. Ее открыли всего тремя месяцами ранее. Все управление было электронным. Пройти через эти три двери человеку было практически невозможно. Во-первых, они находились под напряжением: одно касание – и ты мертв. Во-вторых, они достигали такой высоты, что не помогла бы никакая лестница. И так одна за другой три двери.

Они открывались только с пульта дистанционного управления, который начальник тюрьмы хранил у себя в машине. Он нажимал на кнопку, и открывалась первая дверь. Она напоминала гору: такая же огромная и высокая. Когда машина проехала, нужно было ждать, пока первая дверь не закроется. Только тогда с пульта управления можно было открыть вторую дверь. А после того как закрылась вторая дверь, можно было открыть третью.

Впервые оказавшись в этой портлендской тюрьме, я сказал начальнику:

– Возможно, вы даже не знаете, что создали прекрасный символ.

– Символ чего? – спросил он.

– Точно в таком же положении находится человек, – ответил я. – Первая дверь – это его тело, вторая – ум, третья – сердце. А за этими тремя дверями томится бедная душа.

– Я никогда об этом не думал, – сказал он. – Наверное, это просто совпадение. Никто не задумывался об этих дверях… Почему их три? Почему не четыре? Я не знаю, это была не моя идея.

Но я сказал ему, что тот, кто предложил эту идею, возможно, подсознательно почувствовал некую симметрию, некое соответствие между неволей человеческого сознания и тюрьмой для людей. Как только ты выходишь за пределы тела… Это не трудно, ведь тело прекрасно тем, что оно все еще сонастроено с природой. Поэтому выйти за его пределы очень легко, оно не оказывает серьезного сопротивления. Оно радо тебе помочь.

Самая большая проблема – это ум, потому что его создало человеческое общество. Он был создан специально, чтобы держать тебя в рабстве. У тела есть своя красота: оно все еще сопричастно деревьям, океану, горам, звездам. Его еще не замарало общество. Его еще не отравили церкви, религии, священники. А ум полностью обусловлен, искажен; ему внушили абсолютно фальшивые идеи. Твой ум, в сущности, выполняет роль маски, он прячет твое истинное лицо.

Для того чтобы выйти за пределы ума, требуется целое искусство – искусство медитации. И на Востоке люди посвятили почти десять тысяч лет – весь свой интеллект, весь свой гений – поискам того, как выйти за пределы ума с его обусловленностями. И вершиной их усилий, длившихся десять тысяч лет, стало усовершенствование метода медитации.