Сила любви - Страница 17

Я знал, что они сделают, и поэтому сказал:

– Я знаю, что у вас на уме. Вы скажете: «Тогда иди своим путем, но мы не будем тебя материально поддерживать». Это понятно, я не обижусь. Я не следую вашим советам – значит, у меня нет права просить у вас материальной помощи. И даже если вы будете давать мне деньги, я их не возьму.

Два года я сам зарабатывал на жизнь: ночью работал, днем учился. Отца это очень беспокоило. Он неоднократно приходил ко мне и говорил:

– Забудь о том разговоре. Ты гробишь свое здоровье, у тебя нет времени на отдых, ты живешь в ужасном графике.

А однажды он пришел и в слезах сказал:

– Либо ты каждый месяц будешь брать у меня деньги, либо я останусь здесь и буду голодать. Я буду сидеть здесь и не сдвинусь с места.

Я сказал:

– Хорошо. Теперь ты, наконец, принимаешь и уважаешь мое желание. Значит, эти два года прошли не зря.

Мне было тяжело: я был занят двадцать четыре часа в сутки, и лишь изредка удавалось поспать и поесть.

– Прости нас, – сказал отец. – Мы не думали, что ты окажешься настолько упрямым.

– Запомните, – ответил я, – если я что-то делаю, то не останавливаюсь на полпути.

Когда я окончил университет, все, кроме отца, спрашивали:

– Ну и что ты будешь теперь делать?

– Не волнуйтесь, – ответил я. – Меня уже пригласили работать преподавателем философии в университет.

За шесть лет я доказал, что люблю философию, глубоко понимаю ее, умею разбираться в ее тонкостях, и поэтому, как только я получил степень магистра, все преподаватели моего университета (и даже ректор) хотели, чтобы я преподавал философию.

Я сказал:

– Если ты действительно чего-то хочешь, то сможешь превратить пустыню в оазис. Ты сможешь превратить жизнь нищего в жизнь императора. Самое главное – чтобы в тебе не было комплекса неполноценности. А его вам не удалось во мне сформировать.

Я никогда не доказывал, что я лучше кого-то. Я никогда не самоутверждался с целью доминировать. Но я очень рано начал выступать публично – еще в старших классах. И директор был поражен. Он не мог поверить, чтобы ученик так говорил.

Я продолжал выступать с речами и во время учебы в университете. Я завоевал столько медалей и кубков, выиграл столько соревнований между университетами, что мать начала меня спрашивать: «Ты постоянно приносишь домой награды – где же нам их все хранить?» Но я никогда нигде не учился ораторскому искусству. Я не прочитал ни одной книги по риторике, потому что мне просто хотелось быть собой. Зачем мне читать чьи-то книги? Я могу выражать свои мысли по-своему.

В чем же проблема? Все умеют говорить, все умеют говорить красиво. Но когда ты поднимаешься на трибуну к микрофону, происходит что-то странное. Ты не можешь говорить – ты забываешь, как делать то, что делал с малых лет. Стоя перед многотысячной аудиторией, когда на тебя устремлены тысячи глаз, ты начинаешь испытывать страх: а вдруг ты не сможешь выступить так, как от тебя ждут? Эту проблему создает комплекс неполноценности, который сидит где-то в тебе. Иначе тебе было бы все равно, говорить с одним человеком или с миллионом людей.

Если ты чист внутри, если в тебе нет ран от комплекса неполноценности, то какая разница, чего от тебя ожидают люди? Ты никогда не соответствовал ничьим ожиданиям. Ты просто жил своей жизнью, в соответствии со своими взглядами, интуицией, интеллектом. Так и должно быть. У здорового человека нет комплекса неполноценности.

С другой стороны, если у тебя нет комплекса неполноценности, ты никогда не будешь пытаться быть лучше других. Нет необходимости в том, чтобы быть лучше кого-то, над кем-то доминировать, господствовать или кого-то контролировать – и ты никогда не станешь политиком.

Политика привлекает только тех, кто страдает комплексом неполноценности. Само влечение к политике показывает, в чем проблема человека. Тому, кого тянет в политику, нужна немедленная психологическая помощь. Все политики больны, все без исключения. Если бы они были здоровы, то не оказались бы в политике.

Человек, не испытывающий желания властвовать над кем-то, самоутверждаться – ведь в этом нет необходимости! – жив, он дышит, он занимается своим делом – этого уже достаточно. Он нашел свой почерк. И конечно, это его почерк, а не чей-то еще.

И помни: если уникален даже твой отпечаток пальца, то что говорить о твоей сути? Если природа не создала двух одинаковых пальцев… Сколько заботы! На двух пальцах даже по ошибке не может быть одинаковых линий – а ведь на Земле живет пять миллиардов человек!

Твоя суть так важна, что ее невозможно заменить.

Ты – это просто ты.

Делай то, что исходит из тебя, – но не для самоутверждения, а для самовыражения! Пой свою песню, исполняй свой танец, получай наслаждение от того, каким тебя создала природа.

Если мы сможем уничтожить комплекс неполноценности… а ведь это очень просто: достаточно, чтобы учителя и родители не навязывали своих идей беззащитным детям. И уже через два десятилетия появится поколение, свободное от комплекса неполноценности. А вместе с ним исчезнет вся политика, исчезнут все президенты и премьер-министры. И их уход будет таким облегчением для всех!

У людей начнет проявляться творческое начало. Люди станут музыкантами, танцорами, художниками, плотниками. В мире появится столько всевозможного творчества! Но никто не будет ни с кем соревноваться, каждый будет просто делать то, что умеет лучше всего, и радоваться этому. Радость будет заключаться не в соперничестве, не в том, чтобы прийти первым, а в том, чтобы просто делать свое дело. Само дело станет приносить радость.