Сила любви - Страница 19

Настоящая спонтанность исходит из центра; она некультивированная, потому мы и называем ее спонтанностью. Ее невозможно культивировать, ее невозможно создать – да и не нужно. Если ты хочешь стать актером, если ты хочешь играть, тогда это совсем другое дело. Но помни: любая реальная ситуация тотчас же спровоцирует твой ум. Он моментально вырвется на поверхность, и вся спонтанность исчезнет.

На карнавале был гомосексуалист в костюме львицы. К нему подошел охотник с ружьем и сделал вид, что стреляет в него: «Бах! Бах!» – львица упала замертво. Гостей позабавила эта сценка.

Охотник собрался было уходить, но тут гомосексуалист снял маску львицы и вкрадчиво произнес:

– Сладенький, закон джунглей гласит: «Убил – ешь».

То, что культивировано, будет оставаться лишь на поверхности. Это будет просто драма, а не настоящий ты.

Итак, первое, что следует запомнить: необходимо открыть в себе спонтанность – или, точнее говоря, открыть заново, ведь в детстве ты уже был спонтанным. Но ты потерял спонтанность, потому что в тебе столько всего культивировали: дисциплину, нравственные принципы, добродетели, личность. Ты научился играть множество ролей и потому забыл язык своего собственного «Я».

Далее ты спрашиваешь: «Разве мы не должны быть настолько любящими, насколько это возможно?»

В любви нет никаких «должен», ей нельзя приказывать. Ты не можешь себя заставить любить так сильно, как только возможно. Но люди именно это и делают, поэтому в мире так не хватает любви. С самого начала мы делаем ребенка фальшивым, и фальшь порождает шизофрению, раздвоение личности, раскол. Каждый ребенок рождается целостным, а мы делим его на две части. Мы говорим ему, что следует подавлять и что выражать. Мы говорим ему, что он должен делать и чего не должен. При этом о чувствах самого ребенка никто не думает. А поскольку ребенок беспомощен, зависим, то вынужден нас слушаться.

Мы еще не научились быть с детьми демократичными – мы диктаторы. Мы говорим о демократии, но все наши методы, весь наш образ жизни сродни диктатуре. Они недемократичны – по сути, даже антидемократичны. Ребенку не разрешается быть собой, мы заставляем его быть кем-то другим. И ему приходится слушаться, ведь это вопрос выживания. Если он нас не слушается, ему грозит опасность: он не может жить один, ему приходится идти на компромиссы. А каждый компромисс – это фальсификация.

Мы говорим ребенку: «Я твой отец – люби меня!», как будто если ты отец, то ребенок, в силу какой-то природной неизбежности, будет тебя любить. Но если это неизбежно, зачем об этом говорить? Само наставление свидетельствует о том, что никакой неизбежности нет. Ребенок может любить, а может и не любить – все будет зависеть от тебя, от того, достоин ты любви или нет. А то, что ты его отец, еще ничего не значит.

Институт отцовства изобрели люди; отцовство неестественно, это нечто формально установленное. Может быть, однажды этот институт исчезнет, ведь когда-то его не было. Тысячи лет человечество жило без института отцовства. Вы будете удивлены, но слово «дядя» старее слова «отец», потому что до патриархата существовал матриархат. У ребенка была мать, а отца никто не знал, поскольку мать встречалась со многими мужчинами. Один из них был отцом, но кто именно – неизвестно. Поэтому все были дядями – все потенциальные отцы были дядями. В любом языке слово «дядя» старее слова «отец».

И Бога лучше называть не отцом, а дядей – это звучит приятнее! Но в Талмуде, священной иудейской книге, говорится: «Бог тебе не дядя, он немилостив. Если не будешь его слушаться, он отправит тебя в ад». Именно так и говорится: Бог немилостив, Бог тебе не дядя.

А я говорю вам: Бог вам не отец, но он милостив, и лучше называть его дядей.

Институт отцовства возник вместе с частной собственностью; эти две вещи неразрывно связаны. Отец олицетворяет частную собственность, потому что после ее появления каждый захотел, чтобы она передавалась по наследству ребенку. «Меня не будет, но пусть частица меня унаследует мою собственность». Сначала появилась частная собственность, потом появился отец. А для твердой уверенности в отцовстве ребенка почти во всех обществах укоренилась идея, что женщина до свадьбы должна быть девственницей – иначе трудно узнать наверняка. Вдруг к моменту свадьбы она уже носила ребенка, вдруг она уже была беременна? Тогда чей-то чужой ребенок унаследует твою собственность. И для твердой уверенности мужчины в том, что его собственность унаследует его ребенок, женщинам навязали девственность.

Видите разницу? От мужчин никогда не требовалось быть девственниками. О них говорят: «Парни есть парни». Им это позволительно – а вот девушка должна непременно быть девственницей. Столько разных глупостей совершалось в прошлом, а все из-за того, что перед замужеством женщина должна была представить доказательства своей девственности.

Иногда случается, что тонкая плева, которая служит доказательством женской невинности, рвется. Возможно, женщина упала или каталась на лошади, на велосипеде, или произошло еще что-нибудь в этом роде… Это опасные занятия, остерегайтесь их! Они враги девственности! Эта тонкая плева, которая доказывает, что у женщины не было половой связи… на Западе, особенно во времена Средневековья, если случалось что-то подобное, девушка была вынуждена идти к докторам, и ей делали искусственную плеву. Без доказательства невинности она бы не смогла найти себе хорошего мужа.

Из-за идеи частной собственности появились отцы, появились семьи, мужчины стали владеть женщинами. Но если когда-то ни отцов, ни частной собственности не было, должен настать и день, когда частная собственность снова исчезнет – а с ней исчезнет и отцовство.